Премьера
Новости
Азбука ее жизни
Миф Марлен Дитрих, великой актрисы и выдающейся личности прошлого столетия, достиг Верхней Пышмы. Не тенью на киноэкране, хотя без нее не обошлось, и не записями ее песен («Если бы у нее не было ничего, кроме голоса, она все равно с его помощью могла бы разбивать сердца», - слова Эрнеста Хемингуэя, друга Марлен). В моноспектакле «Марлен Дитрих. Вслух и шепотом», поставленном на сцене частного универсального театра THEATRUM Верхней Пышмы (фактически это пригород или город-спутник Екатеринбурга, из главного уральского мегаполиса сюда можно даже добраться на трамвае) Александром Баргманом, нет ни одной фонограммы, актриса Олеся Казанцева поёт песни Дитрих живьём. На английском, немецком, французском… Делает это замечательно, по-своему и современно, но сохраняя память о голосе своей героини, который не только разбивал сердца, но и давал силы, дарил надежду. Первую овацию зрительный зал премьеры (она была сыграна в начале нынешнего лета) устроил после песни «Лили Марлен». Она, единственная, была спета на русском языке, перевод Иосифа Бродского. «Есть ли что банальней смерти на войне и сентиментальней встречи при луне…». Эти аплодисменты были знаком не только восхищения, но и признания права актрисы на эту роль, этот миф, эту героиню. Несколько слов о театре THEATRUM. Ему два года, он возник как частная инициатива крупной бизнес-структуры, связанной с Верхней Пышмой не только производственными интересами, но и целым комплексом культурных проектов. Для молодого театра сейчас достраивается отдельное здание, где обещают открыть целых четыре зала: большой на 750 мест, малый на 200 и две студии по 60 мест. Пока же THEATRUM играет в замечательно оснащенном зале-трансформере, располагающемся в Музее автомобильной техники. Коллекция последнего, кстати, совершенно уникальна, при желании здесь можно полюбоваться каким-нибудь «Роллс-ройсом Фантом», подобным тому, что был первым автомобилем Марлен Дитрих в Голливуде. В труппе THEATRUM сейчас девять актеров и пока нет главного режиссера. Директор Евгений Гапонов во многом (хотя уже и не во всем) ориентируется на опыт столичного Театра наций, зачастую собирая на каждый проект/спектакль сборную режиссера, художника и актеров разных екатеринбургских (и не только) театров. В репертуаре полтора десятка названий: от чеховских водевилей до «антинаучной фантастики» и спектаклей для детей. Петербуржец Александр Баргман связан с молодым театром фактически с момента его создания. Как гастролёр играл здесь свой неувядаемый спектакль «Душекружение» по Владимиру Набокову (лично я впервые увидел его тридцать лет назад). Сотрудничество продолжилось созданием специально для этой сцены моноспектаклей с участием Олеси Казанцевой. Актрисы, памятной по ролям в театрах Кемерово, Новосибирска и Екатеринбурга, а ныне личной и творческой судьбой связанной с Александром Баргманом. Первым возник спектакль «Piaf. Любовь не по нотам». Следом настал черёд Марлен Дитрих. Своё «интервью, которого не было» (так обозначен жанр спектакля) актриса начинает с последних лет героини, с финала жизни, которая оказалась длинной (Марлен Дитрих прожила ровно 90 лет). Характер, который никогда и не был легким, годы и одиночество только обострили. Скепсис и язвительные реплики в адрес «закадрового» интервьюера, казалось бы, могут только раздражать или вызывать недоумение: откуда эта претензия на исключительность? Но это не претензия, а право. Спектакль начинает разматывать, как киноленту, ленту жизни: детство, первая великая роль в фильме «Голубой ангел», Голливуд, разрыв с гитлеровской Германией, война и поездки на фронт («В Экс-ла-Шапель мы подцепили вшей»), смерть матери, фильмы и песни, поездки по всему миру, добровольное многолетнее одиночество в парижской квартире… Это совсем не гладкое повествование вызывает в памяти слова другой кинозвезды, не реальной, а выдуманной драматургом Теннесси Уильямсом. Александра дель Лаго (она же принцесса Космонополис) из его пьесы «Сладкоголосая птица юности» говорит так: «Из мук и страсти своего существования я создала нечто такое, что можно открыть всему миру, нечто прекрасное - искусство». Звучит, может быть, несколько пафосно и сентиментально для Марлен Дитрих, но по сути - верно. Так вот про муки и страсти. Они могли быть исключительно творческого характера, а могли сугубо личного. Часто одно оказывалось связано с другим. Несколькими штрихами, интонацией, деталями (шляпой или свитером грубой вязки) актриса рисует портреты мужчин, сыгравших исключительно важную роль на жизненном и творческом пути Марлен: режиссёр «Голубого ангела» Джозеф фон Штернберг, Эрих Мария Ремарк, Эрнест Хемингуэй, Чарли Чаплин, писатель Константин Паустовский, чьим рассказом «Телеграмма» Марлен Дитрих была восхищена так, что во время московского концерта встала перед ним на колени. Попытка рассказать о многом и многих в спектакле, который идёт ровно час, иногда сбивается на скороговорку, вместо игры в миф возникает театральный вариант ЖЗЛ, иллюстрация биографии. К тому же не все характеры получаются достаточно убедительными, и я, честно говоря, в какой-то момент пожалел, что Александр Баргман не поставил спектакль-дуэт, представив, сколь интересен он мог быть в этих «мужских» эпизодах. Впрочем, нельзя судить окончательно по первому премьерному показу. Но что сыграно безусловно и сильно: не только миф великой актрисы и удивительной женщины, но и рассказ о незаурядной личности с очень внятными и строгими нравственными принципами, представлениями о добре и зле, тех самых кантовских звездном небе над головой и моральном законе внутри нас, что вспоминает героиня спектакля. Цитата из неё: «Когда говорят, что детей отправляют в газовую камеру, надо ли делать выбор, на чьей ты стороне?». При всем том: «Мой родной язык немецкий, я остаюсь немкой при любых обстоятельствах». Просто были разные немцы. Но все же, все же… Марлен Дитрих - еще и пленительная актриса и женщина, в ее постоянной коллекции в Берлинском музее кино три тысячи костюмов. В спектакле Александра Баргмана и Олеси Казанцевой их поменьше, тем не менее художник постановки Елисей Шепелёв серьезно поработал над гардеробом не только актрисы, но и спектакля: бесчисленные наряды на скользящих по сцене вешалках работают на образ героини. Как и короткие кинофрагменты на экране. Однако самое главное происходит тогда, когда луч света выхватывает во тьме лицо актрисы, и она поёт. Что-то из Марлен Дитрих. «Куда исчезли все цветы…». Владимир Спешков**_
Режим работы кассы театра
Уважаемые зрители! с 1 по 28 юля касса театра не работает. С 29 июля касса будет работать в обычном режиме. Билеты на спектакли сентября доступны на сайте театра
Гастроли танцевального театра Фора
Друзья, 24 и 25 июня на нашей сцене будет показан хореографический спектакль «Майя». Театр «Фора» — единственная в России компания современного танца, которая за 25 лет существования остается в абсолютно бессменном составе! На нашей сцене «Фора» покажет спектакль, вошедший в лонг-лист «Золотой маски» в 2023 году. Спектакль бесконечно многослойный — каждый воспринимает и считывает его ровно на той глубине, которая доступна его разуму и душе. О чем он? У каждого из нас в жизни возникает ощущение предопределенности. Словно все уже написано на судьбе, предрешено и от нас не зависит. С другой стороны, так явно порой, что мы сами хозяева своей жизни. Мы — причина и следствие всех выборов и решаем, чему быть, а чему нет… Так и живет человек, находясь между двух этих истин. «МАЙЯ» — размышление о том, предназначены ли нам люди, ставшие нашей семьей, нашими близкими… или мы назначили их себе сами. И отношения с ними — результат ежедневного выбора быть вместе.
Спектакль Александра Баргмана: Как Марлен Дитрих очутилась в Верхней Пышме
Спектакль о Марлен Дитрих поставили в «Театруме» в Верхней Пышме Петербургский режиссер Александр Баргман поставил в «Театруме» в Верхней Пышме «Марлен Дитрих». Моноспектакль играет петербургская актриса Алеся Казанцева. Как «Марлен Дитрих» очутилась в Верхней Пышме? Спектакль продолжил разговор театра со зрителем о великих женщинах ХХ века. В репертуаре театра уже 14 спектаклей, зрители приезжают сюда специально из больших, даже столичных городов. А составить конкуренцию театральным столицам России - достижение по самому гамбургскому счету. Первый моноспектакль на сцене «Театрума», об Эдит Пиаф, исполнила та же актриса, Олеся Казанцева, в постановке Александра Баргмана, ее супруга и наставника в профессии. Обе великие женщины вошли в историю культуры не только благодаря своему творчеству, но и благодаря любовным историям, которые вдохновляли мужчин на подвиги, творчество и отчаянные поступки. Культ Прекрасной дамы, кажется, остался в прошлом, однако Эдит и Марлен оказались не только в центре мужского внимания, но и в эпицентре богемной жизни Парижа и трагических событий второй мировой войны. В спектакле о Марлен режиссер и автор инсценировки Баргман сумел избежать соблазна рассказать всю жизнь великой женщины за час сценического времени. За эти 60 минут зритель успевает лишь прикоснуться к тайне большого таланта, ему как будто приоткрыли дверь в квартиру стареющей звезды, но не успел зритель влюбиться - как двери тихо затворились. В спектакле про Эдит Пиаф Олеся Казанцева с большим азартом передает мальчишескую пластику Эдит, за которую ее и прозвали воробышком. Образ Марлен Дитрих вполне описывается определением «роскошная женщина». Олеся умеет прожить эпизоды Марлен на съемках ее первых фильмов, жадно ловящей слова режиссера, и тут же отправляется за ширму, так что зритель видит сгорбленную возрастом великую старуху говорящей по телефону с молодым человеком. Актриса сама играет всех возлюбленных своей героини: Ремарка, Хемингуэя, Габена, и каждый из них схвачен в какой-то узнаваемой детали, которую мы помним, в основном, по фильмам тех лет. Например, характерный для жанра нуар мужской плащ и шляпа, - перед нами эскиз Ремарка. Свитер грубой вязки, который актриса прикладывает к своей груди, так что ворот оказывается на ее длинной шее, — вот и портрет Хемингуэя готов. Габена мы увидим на экране в любовной сцене с Марлен, причем экраном послужит легкая портьера, складки которой, как волны на ветру, слегка искажают лица, так что облик мужчины и женщины неуловим. Так бывает в сновидениях и воспоминаниях, всплывающих непроизвольно на поверхность из глубины памяти. Олеся Казанцева великолепно поет. Из всего репертуара Марлен Дитрих режиссер выбрал настоящие жемчужины. Зал явно готов подпевать, да языки не все освоили. А вот Олеся Казанцева свободно переходит с французского на немецкий, затем на английский и обратно на французский. Произношение прекрасное, даже изысканное, чувствует она себя в европейской культуре как дома, совсем как Марлен Дитрих, знавшая языки с детства. Красота нарядов и романов со знаменитостями не мешает звучанию трагической ноты сопротивления фашизму. Марлен, также как и Эдит Пиаф, была активисткой антифашистского движения, не раз выступала на фронте, обморозила в окопах обе руки, так что должна была носить высокие перчатки всю жизнь после войны, пока выходила из дома. Марлен была настоящим воином в жизни, никогда ни на что не жаловалась, в ее мемуарах совершенно нет обвинений в чей-то адрес или обид за то, что ей не воздали должного. Изгнание из Германии мучило ее, однако она сохраняла достоинство, совсем как Томас Манн, который ответил на вопрос журналиста, как он живет без немецкой культуры: Где я, там и немецкая культура! Марлен Дитрих, конечно, была человеком мира, в то время как Эдит Пиаф осталась в памяти как француженка, одна из великих героинь Франции, рядом с Жанной Д'Арк и Марией Антуанеттой. Марлен Дитрих оказывается в пантеоне великих женщин золотого века кино. Если строить ассоциации, то она окажется рядом с Вивьен Ли и Одри Хэпберн, то есть в обойме американского кинематографа. Удивительное дело, даже расположение театра «Театрум» в здании великолепного музея автомобильной техники задает контекст для обоих моноспектаклей Александра Баргмана. Коллекция содержит великолепные образцы автомобилей, еще недалеко уехавших от «самодвижущихся колясок», и все они на ходу! Буквально можно залить в них керосин и ехать. (В двигатели первых автомобилей на углеводородах заливали бензиновые очистители из аптек и хозяйственных лавок). Вуатюр отомобиль - так назывались первые экипажи с механическим двигателем. Некоторые экземпляры музея уже были в деле, когда Марлен Дитрих только родилась. Год ее рождения известен неточно. То ли 1901, то ли 1904, она любила напустить тумана в свою биографию. Многие модели, например, грузовики и джипы времен Первой мировой, точно перевозили Марлен по местам боев. Вероятно, театр в Верхней Пышме мог бы сделать специальную экскурсию, посвященную автомобилям на первой и второй мировой войнах, да и машины в голливудских фильмах - богатая тема. И та и другая связаны с Эдит Пиаф и с Марлен Дитрих нитью живой истории. Можно позавидовать зрителям, которые увидят эти два спектакля впервые, два вечера подряд. Жители города Верхняя Пышма могут гордиться своим небольшим, но неповторимым театром, - постановки театра точно станут поводом для театрального туризма из других городов Свердловской области и всей России.
Иду не от трендов, а от себя
Знакомим вас с Ксенией Зимбель — художником-постановщиком спектаклей «Королевство кривых зеркал» и «Винни-Пух и все-все-все». В интервью вы узнаете об одной из самых интересных профессий в театре, о том, как актёрская деятельность помогает художнику в работе и с какими трудностями приходится сталкиваться в процессе постановки. — Ксения, по образованию вы актриса. В какой момент осознали, что хотите работать в театре? — Театр с детства был неотъемлемой частью моей жизни, естественной средой обитания: я выросла в актёрской семье, в четырнадцать лет впервые вышла на сцену, а к выпускному классу уже работала актрисой. Поэтому точки отчёта или ситуации, после которой случилось осознание, не было. Зато я хорошо помню момент, когда поняла: театр — это особенное место. То был спектакль «Хоббит, или Туда и обратно». В нём главную роль играл мой папа — актёр Озёрского театра драмы и комедии «Наш дом». Меня заворожил мир, созданный художником, впечатлили герои. Я забыла, что нахожусь в зрительном зале и словно очутилась в сказочной стране. — Поступление в театральный вуз — всегда целое событие. Расскажите, как это было у вас. — Для меня поступление в театральный вуз являлось не событием, а закономерностью. Я уже вовсю играла на сцене, когда директор театра предложил мне отправиться в Екатеринбург и поступить на заочное отделение. Прислушавшись к рекомендации, я в конечном итоге получила специализацию «Артист драматического театра и кино» (мастерская н.а. РФ Г. Н. Умпелевой и С. В. Фёдорова). — Как складывался творческий путь после окончания института? Это долгий и преданный путь, который складывается по сей день. С театром «Наш дом» мы находимся в моногамных отношениях. В том смысле, что я верна ему вот уже двадцать лет. — С какого момента началось увлечение художественным оформлением сцены? — В глубине души я всегда ощущала, что рисовать декорации хочу сильнее, чем играть среди них, однако желание это было невнятное. Впервые я почувствовала его в институте, оформляя наш дипломный спектакль «Каштанка», эскизы к которому делала на «коленке», используя оборотки театральных афиш. Пожалуй, именно тогда впервые ярко промелькнуло желание заниматься обликом сцены. Потом, правда, оно поутихло. Но однажды этот интерес пробудился окончательно, сработал точно бомба замедленного действия в нужное время и нужный час. Так с две тысячи двенадцатого года я начала активно пробовать себя в роли художника-постановщика, поначалу работая над сказками, небольшими проектами. Дело потихоньку шло, наконец, я сорвалась «из-под купола цирка» и поступила на художника-технолога сцены. — Вы увлекаетесь музыкой, входили в состав фолк-группы «DROPPS». Как основная — актёрская деятельность, вдобавок музыка и увлечение рисованием помогают создавать облик спектакля? — Актёрская деятельность очень помогает создавать облик спектакля. Находясь внутри, я лучше понимаю, как делать снаружи. Вообще, для меня музыка, костюмы и декорации — это те же актёры со своей партитурой и драматургией. Кстати, когда я работаю над оформлением спектакля, то прошу режиссёра отправить мне музыку для премьеры, чтобы погрузиться в атмосферу, нащупать её. Музыка очень помогает. — Без каких личных качеств сложно существовать в профессии художника сцены? — Без способности идти на компромисс. — Существуют ли тренды художественного оформления сцены? От чего они зависят? — Я иду не от трендов, а от себя, от эмоций и ощущений, возникающих после изучения драматургической основы будущего спектакля. — Вашим первым проектом в Театруме стала работа над «Королевством кривых зеркал» — расскажите с чем пришлось столкнуться в процессе создания мира Зазеркалья. — Столкнулись мы, конечно же, с зеркалами. Как поставить их так, чтобы в них не отразились ни зрители, ни актёры, стоящие за кулисами? Мы с режиссёром приняли решение обыграть это стёклами и экранами, в которых отражаются события сказки. А само Зеркало я одушевила. Оно стало персонажем, — и я считаю, что это послужило главным и нетривиальным выходом из положения. — А как были придуманы плюшевые декорации для спектакля «Винни-Пух и все-все-все»? — Меня попросили создать уютную историю для маленьких зрителей, поэтому я решила, что весь этот мир будет напоминать плюшевые игрушки. Из самых мягких тканей, подушек, одеял. Знаете, такая сказка перед сном. В душе я сама ребёнок, поэтому с большим удовольствием создаю именно сказочные миры. — Есть ли у вас мечта, как у художника? Возможно, хотелось бы поработать с конкретным материалом, произведением. — Желаний полно, идей миллионы, жаль, времени нет... Материал я оставлю, пожалуй, в секрете, а вот что я хочу давно попробовать (и обязательно попробую!), так это оформление в стиле барочной оперы: плоские, многослойные, сложно расписные декорации, которые шевелятся и двигаются.
Незабываемая Марлен Дитрих
Марлен Дитрих — величайшая мировая звезда, женщина-загадка, женщина-миф. Можно ли постичь её манящую тайну? Возможно ли её сыграть? На эти и другие вопросы отвечает Александр Баргман — режиссёр премьерного спектакля «Марлен Дитрих. Вслух и шёпотом…» — Поделитесь, как спектакль пришёл в вашу жизнь? — Марлен Дитрих всегда была для меня загадкой как женщина и актриса. Я всегда мечтал разгадать её манящую тайну. Однако оказалось, что постичь её невозможно. К ней можно лишь прикоснуться… Если говорить о практической стороне дела, то я планировал продолжить создавать моноспектакли с актрисой Олесей Казанцевой. Мы уже сочинили, а теперь играем спектакль об Эдит Пиаф («Piaf. Любовь не по нотам...») — о великой французской певице, в характере которой много детской непосредственности, пылкости, самоиронии, и я решил предложить Олесе новое. Хотелось облететь другую «яркую горящую планету», поисследовать, насколько это возможно, судьбу женщины с философским, ответственным, позиционным, разумным отношением к жизни. А именно такой и была Марлен Дитрих. — Чем вас привлекла эта историческая фигура и как вы нашли «свою» Марлен — ту, что будет жить на сцене, а не в учебниках истории? — Думаю, что Марлен Дитрих невозможно найти. Хотя бы потому, что именно так она и прожила свою жизнь: всё время ускользала, появлялась в самых неожиданных местах, уходила в тень, вспыхивала, вновь исчезала… Мы говорим о том, что Марлен Дитрих — миф, и это действительно так. Она стала мифом при жизни, приложив к этому немало усилий. Её нельзя сыграть, можно лишь прикоснуться к её жизни, её темам, заботам, тревогам. Как историческая фигура Марлен Дитрих интересует меня по многим причинам, — одной из которых является именно красота. Не красивость, а красота. Речь не только о внешности, но и взглядах легендарной актрисы, её поступках, самоотдаче, таланте, отношении к любви. — Чьи воспоминания о Марлен стали для вас ключевыми в создании образа? — В первую очередь это книга самой Марлен Дитрих «Азбука жизни» и другие её тексты, ответы на вопросы разного рода интервью, отрывки из писем. Также воспоминания её секретаря Нормы Боске и супруга Нормы — Алена Боске — важного для Марлен друга. Вдобавок тексты Ремарка, Хемингуэя, ещё ключевого, главного в творческом пути Марлен режиссёра Джозефа фон Штернберга. — Музыка и голос — важная часть образа Дитрих. Как вы взаимодействуете с её песнями в спектакле? — Певицей Марлен Дитрих была не в первую, и даже не во вторую очередь. Прежде всего она была фантастической женщиной, затем актрисой, и уж потом певицей. Поэтому песни в нашем спектакле — не главное. Они, безусловно, есть, но им уделено не такое внимание, как, скажем, в «Piaf. Любовь не по нотам…» Как и в постановке об Эдит Пиаф мы ищем собственное звучание. Это ни в коем случае не имитация, не пародия, лишь прикосновение. Используя возможности Олеси, мы, скажем так, идём куда-то в сторону Марлен, а композитор Максим Мисютин сделал специальные аранжировки для нашего спектакля, порой даже несколько осовремененные. Словом, говоря о тех, кто помогает в работе. Я впервые сотрудничаю с замечательным художником Елисеем Шепелёвым. Также с нами в команде консультант по стилю Сергей Данишевский. И, конечно, выражаю огромную благодарность директору театра Theatrum Евгению Ивановичу Гапонову, а также его замечательной команде за «подхват» идеи и всестороннюю помощь в работе над спектаклем. — Как менялось ваше отношение к Дитрих во время работы? — Чем больше я узнавал о Марлен, чем больше мы репетировали, тем более загадочной и непостижимой она для меня становилась. Так что мой внутренний восторг только ширился, разрастался, искрился. — Если бы вы могли пригласить на спектакль саму Марлен, что бы вы хотели, чтобы она в нём услышала или увидела? — Если бы Марлен попала на наш спектакль, то она бы не досидела до конца, поскольку бережно относилась ко всему тому, во что мы осмелились заглянуть: в её память и мысли. — Почему эта история важна сегодня? Что в ней найдут люди, далёкие от эпохи голливудского золотого века? — Полагаю, что зрители сделают массу открытий. Не думаю, что так уж много людей заглядывали туда — за портрет Марлен Дитрих — и пытались понять, каким же человеком на самом деле была великая актриса. Конечно, ещё многое осталось за рамками спектакля. Особенно то, что касается профессиональной деятельности. Скажем, её подход к работе над ролями, подбору костюма, макияжа… Марлен сама выставляла свет, переписывала сценарии. Она была щепетильна и ответственна в каждом своём шаге, касающемся профессии. Я знаю, что это спектакль о женщине, которая перешагнула через пространство и время. Знаете, возлюбленные Марлен называли её по-разному : кто-то обращался к ней «моя красотка», кто-то — «моя капустка», сам же Ремарк называл её «пумой». Мне определенно нравится «Пума» — кошка, дикое животное небывалой красоты и с огромным-огромным пульсирующим сердцем.