Новости
Дело жизни — гример
Театр — это не только актеры, режиссеры и драматурги, но и огромная невидимая работа самых разных специалистов. В статье мы рассказываем о труде гримера, а помогает нам разобраться в этом ремесле Марина Тимичева. — С чего начинается работа над образом? — С площадки. Чтобы понять концепцию спектакля, персонажей, я присутствую на читках и репетициях. Затем мы обсуждаем тематику спектакля с актерами. И только потом, уже зная и понимая персонажа, я начинаю создавать грим. Моя задача — сделать так, чтобы внутреннее содержание образа гармонировало с его внешним обликом. — Актеры всегда доверяют вашему варианту образа? Или вы находитесь в сотворчестве? — Доверие — это процесс, который требует времени и терпения. От этого зависит успех сотрудничества в любом творческом коллективе. Поэтому я и посещаю репетиции — нахожусь внутри труппы. А насчет отказа от грима… Нет, такого не было в моей практике. А вот доработки, какие-то мелочи — это да. Так и должно быть. Актер знает своего персонажа и может подсказать детали образа. — Над гримом каких спектаклей вам интереснее работать? — Для меня это самые творческие спектакли. В «Шинели» это состаривание, эффект седины на натуральных волосах и очень интересная светотеневая работа по гриму. «Чехов. Маленькие комедии» — это отдельная любовь. Там и состаривание, и усы, и бороды. Один из моих любимых моментов — сцена, когда во время спектакля актера обливают якобы кипятком, он уходит за кулисы и спустя время возвращается с гримом ожога. И я всегда люблю смотреть на реакцию зрителей — она вдохновляет. — Расскажите о разнице в работе театрального гримера и киногримера? — Казалось бы, гример и там и там, одинаковая работа, но это не совсем так. Театральный грим и грим кино — это два разных направления. Самое главное отличие театрального грима в том, что он должен быть виден издалека. Он яркий, контрастный, позволяет считать черты лица и особенности персонажа. Возможно, вы слышали фразу «накрашен по-театральному»? Это значит грубо. В театральном гриме не обязательны какие-то мягкие, плавные тушевки в кожу, в нем практически незаметны мелкие погрешности. Чаще всего мы применяем традиционные техники и материалы, которые в киносъемке не очень котируются. Если говорить о кино, здесь важно сделать макияж безупречным. То есть у нас обязательно будут плавные тушевки, тонкие текстуры а-ля макияж без макияжа. Киногрим должен выглядеть естественно, особенно на крупном плане. Это очень тонкая работа, где важна реалистичность. Здесь уже разные мелкие погрешности будут видны, так как современные камеры улавливают все нюансы. — Расскажите о своей работе в фильме «Агитбригада». — Один из самых больших проектов в моей жизни! Колоссальная подготовка — я была на связи с режиссером 24 на 7. Ведь от меня требовалось не пропустить ни одну деталь современности в кадр. Если вы сравните отснятый материал тех времен, то увидите, что лица сильно изменились. В этом фильме как раз нужно было убрать всю эту современную холеность — например, тот же татуаж. В создании образов персонажей я ориентировалась на фотографии того времени, документальное кино, хроники… Это палочка-выручалочка в моей работе. У нас был персонаж шофер, для грима рук которого мы использовали грязь. Так вот, это была не обычная, уличная грязь, а специально созданная мной — кропотливо, зимними вечерами, из подручных средств. Текстура должна была выглядеть максимально реалистично в кадре. Казалось бы, незначительная деталь, а на самом деле очень важная. Ну и конечно же, это работа на площадке, в том числе и на улице, где нужно следить за гримом и контролировать прически. Задач было много. Считаю, мы отлично справились. Очень горжусь проделанной работой и нашей командой. Всем благодарна за этот опыт. Было очень круто! — Вы часто говорите о работе с париками и накладными усами. Расскажите подробнее. — Существует такая профессия — постижёр. Это человек, который создает парики, шиньоны, усы и даже ресницы из искусственных и натуральных волос, занимается их реставрацией и уходом. Это специалист, я бы сказала, узкопрофильный. Впервые с этим ремеслом я столкнулась, когда меня пригласили гримером на съемки фильма «Ангелы революции» Алексея Федорченко. У меня была замечательная наставница, которая научила работать с париками, усами, бородами, ухаживать за ними, реставрировать и поделилась профессиональными секретами. Скажу так, это достаточно сложная работа, которая требует определенных знаний, усидчивости, колоссального терпения и, главное, любви к своему делу. Ну а сейчас я с удовольствием использую эти знания в нашем театре. — Изготавливали ли вы сами какой-нибудь парик или накладные усы? — Да, в студенческие годы, когда я училась на гримера, у нас было несколько занятий, посвященных именно постижу. Так вот, мы собирали усы с помощью специального постижёрного крючка. Признаюсь, достаточно кропотливая работа, долгая. Со множеством нюансов. Мало собрать усы, да и вообще какой-то предмет постижа, после сборки его еще нужно довести до ума. А здесь требуются навыки владения парикмахерским искусством, так как окончательный этап — это подравнивание ножницами лишних волосков и придание прическе нужной формы. У нас в Театруме достаточно много постановок, где мы используем парики, шиньоны, накладные волосы, усы, бороды и даже брови! Сделать из каре длинные волосы, изменить стрижку парику, поменять форму бровей и многое другое — вся магия творится у нас в гримерном цехе. Мне интересно наблюдать, как актер реагирует на изменение образа, а зритель — на перевоплощение. Зачастую зрители даже не догадываются, что у актера накладные волосы или усы. Каково бывает их удивление — это бесценно. Работа постижёра заключается не только в подготовке к спектаклям, где мы создаем образ персонажа, используя постиж. После спектакля все постижерные изделия нужно приводить в порядок: чистить, убирать клей, завивать, реставрировать. Так они прослужат дольше. — Какой ваш самый неожиданный источник вдохновения? — Вдохновение я нахожу буквально во всем. Это может быть какой-то узор, или платье, или даже растение. Да что угодно… Просто я уже привыкла смотреть вокруг, замечать подробности мира. И что-то либо цепляет, либо нет. То есть вдохновение может прийти от чего угодно. Профессия гримера — это постоянный поиск, внимание к миру и работа с деталями.
В театре возможно все: интервью с режиссером спектакля «451 градус по Фаренгейту» Людмилой Исмайловой.
О чем постановка в большом смысле этого слова? Какую книгу режиссер бы спас от огня в первую очередь? На эти и другие вопросы отвечает Людмила Исмайлова — режиссер спектакля «451 градус по Фаренгейту». — Всегда интересно послушать, как режиссер выбирал материал для постановки. Расскажите, почему решили воплотить «451 градус по Фаренгейту»? — Режиссер, конечно, по-разному выбирает материал для постановки, но в данном случае его предложил сам театр. Я посчитала, что это необычное репертуарное решение, честно сказать. «451 градус по Фаренгейту» редко ставят. Фантастика вообще не очень популярный жанр в театре, постановочно сложный, но от этого не менее интересный. Понятно, что это и социальная антиутопия, но все-таки «451 градус по Фаренгейту» — фантастика. А русский психологический театр, видимо, не совсем предполагал работу с таким жанром, все-таки именно для театра это новый жанр. — В произведении Рэя Брэдбери есть пожарные машины и пламя огня, механический пес и река. Как создавали на сцене эти образы? — Театр — это не реализм, даже не кино, так что здесь любое пространство можно решить разными художественными способами. В театре возможно все. И вообще, все то, что вы перечислили, в работе оказалось не самым сложным. — В романе есть сильная сцена: героиня жертвует жизнью, но не отдает пожарным Библию. Если бы в руках женщины было художественное произведение, то какое? — В нашем спектакле женщина держит Шекспира, а не Библию, поскольку религиозных мотивов у нас нет. Вообще, есть же версия, будто бы у Брэдбери в этом произведении имеются религиозные аллюзии: мол, на самом деле герой погиб, проплыл по реке мертвых, попал в рай и встретился с высокодуховными людьми, которые наизусть знали все книги. Подозреваю, что в таком контексте имелись в виду святые. В нашей же инсценировке никаких религиозных мотивов нет, поэтому, повторюсь, женщина держит Шекспира. — Вопрос юной Клариссы навсегда изменил жизнь главного героя произведения — Гая Монтэга. Поделитесь, был ли такой вопрос/утверждение/цитата в вашей жизни? — Знаете, я никогда не жила в таких иллюзиях, в каких жил главный герой. Он существует в комиксе, в придуманном, нарисованном мире, при этом долгое время даже не замечает этого. Правда, потом этот комикс начинает облупляться и встретиться с реальным миром приходится… И все-таки я не жила в комиксе с самого детства, никогда не была какой-то восторженной, соответственно, вопросу или цитате не под силу выбить почву из-под моих ног. — О чем, в большом смысле этого слова, для вас, получается, постановка? — О выборе героя, выборе человека. Что есть герой в реальном мире? Кто этот человек, совершающий смелые поступки, задающий смелые вопросы, ищущий ответы на них? На эти вопросы мы не отвечаем, но мы задаем их зрителю и самим себе. Спектакль о вопросах, которые можно и нужно задавать самому себе, вместо того чтобы прятать голову в песок. И еще. Вы знаете, Брэдбери написал о тоталитаризме, об условиях, при которых людям запретили читать. Мы живем в мире, в котором никто читать не запрещал, а многие люди все равно перестали это делать. У человека на столе компьютер, в кармане телефон, доступ к любому произведению, но он выбирает смотреть видео с котиками. Разве мы не живем в комиксе? Разве этот спектакль не про нас? Не про общество потребления? — Сможете дать напутственное слово для зрителей, которые идут смотреть спектакль? — Вот это вряд ли смогу. Понимаете, зрители — это часть спектакля. Спектакль рождается в тот момент, когда его видит зритель. Рождается в глазах зрителя. И каждый при этом видит что-то свое. Поэтому что-то общее и одновременно для всех сказать невозможно, я просто надеюсь на то, что будет интересно, вот и все. Но я думаю, что будет любопытно, все-таки редкий материал, еще и комикс… И да, мы отошли от социальной драмы. Это комикс, мир-симулякр, бесконечно сладкий напиток. — Чем вы окружали себя во время работы над спектаклем? Может, были какие-нибудь особенные песни, предметы или места? — Вы знаете, в каждом театре существует свой устав, свой процесс, своя атмосфера, но если говорить о Театруме, то здесь свежий воздух, легкость, дерзость, молодость, свобода и смелость, все новое. Здесь говорят о настоящем, а не живут в комиксе. Так что в таких условиях тем более не нужно как-то дополнительно настраиваться на работу. — Если бы все книги в мире должны были сгореть, но вы могли сохранить одну. Какая бы книга это была и почему? — Если говорить о театре, то я бы сохранила Шекспира… Чем больше его произведений, тем лучше. Так что пусть будет сборник пьес Шекспира. А еще я бы сохранила Пушкина, если говорить про отечественную литературу. Пушкин даже как-то ближе, роднее… В общем, Шекспира для театра, чтобы ставить, а Пушкина для себя, чтобы бесконечно читать.
Азбука ее жизни
Миф Марлен Дитрих, великой актрисы и выдающейся личности прошлого столетия, достиг Верхней Пышмы. Не тенью на киноэкране, хотя без нее не обошлось, и не записями ее песен («Если бы у нее не было ничего, кроме голоса, она все равно с его помощью могла бы разбивать сердца», - слова Эрнеста Хемингуэя, друга Марлен). В моноспектакле «Марлен Дитрих. Вслух и шепотом», поставленном на сцене частного универсального театра THEATRUM Верхней Пышмы (фактически это пригород или город-спутник Екатеринбурга, из главного уральского мегаполиса сюда можно даже добраться на трамвае) Александром Баргманом, нет ни одной фонограммы, актриса Олеся Казанцева поёт песни Дитрих живьём. На английском, немецком, французском… Делает это замечательно, по-своему и современно, но сохраняя память о голосе своей героини, который не только разбивал сердца, но и давал силы, дарил надежду. Первую овацию зрительный зал премьеры (она была сыграна в начале нынешнего лета) устроил после песни «Лили Марлен». Она, единственная, была спета на русском языке, перевод Иосифа Бродского. «Есть ли что банальней смерти на войне и сентиментальней встречи при луне…». Эти аплодисменты были знаком не только восхищения, но и признания права актрисы на эту роль, этот миф, эту героиню. Несколько слов о театре THEATRUM. Ему два года, он возник как частная инициатива крупной бизнес-структуры, связанной с Верхней Пышмой не только производственными интересами, но и целым комплексом культурных проектов. Для молодого театра сейчас достраивается отдельное здание, где обещают открыть целых четыре зала: большой на 750 мест, малый на 200 и две студии по 60 мест. Пока же THEATRUM играет в замечательно оснащенном зале-трансформере, располагающемся в Музее автомобильной техники. Коллекция последнего, кстати, совершенно уникальна, при желании здесь можно полюбоваться каким-нибудь «Роллс-ройсом Фантом», подобным тому, что был первым автомобилем Марлен Дитрих в Голливуде. В труппе THEATRUM сейчас девять актеров и пока нет главного режиссера. Директор Евгений Гапонов во многом (хотя уже и не во всем) ориентируется на опыт столичного Театра наций, зачастую собирая на каждый проект/спектакль сборную режиссера, художника и актеров разных екатеринбургских (и не только) театров. В репертуаре полтора десятка названий: от чеховских водевилей до «антинаучной фантастики» и спектаклей для детей. Петербуржец Александр Баргман связан с молодым театром фактически с момента его создания. Как гастролёр играл здесь свой неувядаемый спектакль «Душекружение» по Владимиру Набокову (лично я впервые увидел его тридцать лет назад). Сотрудничество продолжилось созданием специально для этой сцены моноспектаклей с участием Олеси Казанцевой. Актрисы, памятной по ролям в театрах Кемерово, Новосибирска и Екатеринбурга, а ныне личной и творческой судьбой связанной с Александром Баргманом. Первым возник спектакль «Piaf. Любовь не по нотам». Следом настал черёд Марлен Дитрих. Своё «интервью, которого не было» (так обозначен жанр спектакля) актриса начинает с последних лет героини, с финала жизни, которая оказалась длинной (Марлен Дитрих прожила ровно 90 лет). Характер, который никогда и не был легким, годы и одиночество только обострили. Скепсис и язвительные реплики в адрес «закадрового» интервьюера, казалось бы, могут только раздражать или вызывать недоумение: откуда эта претензия на исключительность? Но это не претензия, а право. Спектакль начинает разматывать, как киноленту, ленту жизни: детство, первая великая роль в фильме «Голубой ангел», Голливуд, разрыв с гитлеровской Германией, война и поездки на фронт («В Экс-ла-Шапель мы подцепили вшей»), смерть матери, фильмы и песни, поездки по всему миру, добровольное многолетнее одиночество в парижской квартире… Это совсем не гладкое повествование вызывает в памяти слова другой кинозвезды, не реальной, а выдуманной драматургом Теннесси Уильямсом. Александра дель Лаго (она же принцесса Космонополис) из его пьесы «Сладкоголосая птица юности» говорит так: «Из мук и страсти своего существования я создала нечто такое, что можно открыть всему миру, нечто прекрасное - искусство». Звучит, может быть, несколько пафосно и сентиментально для Марлен Дитрих, но по сути - верно. Так вот про муки и страсти. Они могли быть исключительно творческого характера, а могли сугубо личного. Часто одно оказывалось связано с другим. Несколькими штрихами, интонацией, деталями (шляпой или свитером грубой вязки) актриса рисует портреты мужчин, сыгравших исключительно важную роль на жизненном и творческом пути Марлен: режиссёр «Голубого ангела» Джозеф фон Штернберг, Эрих Мария Ремарк, Эрнест Хемингуэй, Чарли Чаплин, писатель Константин Паустовский, чьим рассказом «Телеграмма» Марлен Дитрих была восхищена так, что во время московского концерта встала перед ним на колени. Попытка рассказать о многом и многих в спектакле, который идёт ровно час, иногда сбивается на скороговорку, вместо игры в миф возникает театральный вариант ЖЗЛ, иллюстрация биографии. К тому же не все характеры получаются достаточно убедительными, и я, честно говоря, в какой-то момент пожалел, что Александр Баргман не поставил спектакль-дуэт, представив, сколь интересен он мог быть в этих «мужских» эпизодах. Впрочем, нельзя судить окончательно по первому премьерному показу. Но что сыграно безусловно и сильно: не только миф великой актрисы и удивительной женщины, но и рассказ о незаурядной личности с очень внятными и строгими нравственными принципами, представлениями о добре и зле, тех самых кантовских звездном небе над головой и моральном законе внутри нас, что вспоминает героиня спектакля. Цитата из неё: «Когда говорят, что детей отправляют в газовую камеру, надо ли делать выбор, на чьей ты стороне?». При всем том: «Мой родной язык немецкий, я остаюсь немкой при любых обстоятельствах». Просто были разные немцы. Но все же, все же… Марлен Дитрих - еще и пленительная актриса и женщина, в ее постоянной коллекции в Берлинском музее кино три тысячи костюмов. В спектакле Александра Баргмана и Олеси Казанцевой их поменьше, тем не менее художник постановки Елисей Шепелёв серьезно поработал над гардеробом не только актрисы, но и спектакля: бесчисленные наряды на скользящих по сцене вешалках работают на образ героини. Как и короткие кинофрагменты на экране. Однако самое главное происходит тогда, когда луч света выхватывает во тьме лицо актрисы, и она поёт. Что-то из Марлен Дитрих. «Куда исчезли все цветы…». Владимир Спешков**_
Гастроли танцевального театра Фора
Друзья, 24 и 25 июня на нашей сцене будет показан хореографический спектакль «Майя». Театр «Фора» — единственная в России компания современного танца, которая за 25 лет существования остается в абсолютно бессменном составе! На нашей сцене «Фора» покажет спектакль, вошедший в лонг-лист «Золотой маски» в 2023 году. Спектакль бесконечно многослойный — каждый воспринимает и считывает его ровно на той глубине, которая доступна его разуму и душе. О чем он? У каждого из нас в жизни возникает ощущение предопределенности. Словно все уже написано на судьбе, предрешено и от нас не зависит. С другой стороны, так явно порой, что мы сами хозяева своей жизни. Мы — причина и следствие всех выборов и решаем, чему быть, а чему нет… Так и живет человек, находясь между двух этих истин. «МАЙЯ» — размышление о том, предназначены ли нам люди, ставшие нашей семьей, нашими близкими… или мы назначили их себе сами. И отношения с ними — результат ежедневного выбора быть вместе.
Спектакль Александра Баргмана: Как Марлен Дитрих очутилась в Верхней Пышме
Спектакль о Марлен Дитрих поставили в «Театруме» в Верхней Пышме Петербургский режиссер Александр Баргман поставил в «Театруме» в Верхней Пышме «Марлен Дитрих». Моноспектакль играет петербургская актриса Алеся Казанцева. Как «Марлен Дитрих» очутилась в Верхней Пышме? Спектакль продолжил разговор театра со зрителем о великих женщинах ХХ века. В репертуаре театра уже 14 спектаклей, зрители приезжают сюда специально из больших, даже столичных городов. А составить конкуренцию театральным столицам России - достижение по самому гамбургскому счету. Первый моноспектакль на сцене «Театрума», об Эдит Пиаф, исполнила та же актриса, Олеся Казанцева, в постановке Александра Баргмана, ее супруга и наставника в профессии. Обе великие женщины вошли в историю культуры не только благодаря своему творчеству, но и благодаря любовным историям, которые вдохновляли мужчин на подвиги, творчество и отчаянные поступки. Культ Прекрасной дамы, кажется, остался в прошлом, однако Эдит и Марлен оказались не только в центре мужского внимания, но и в эпицентре богемной жизни Парижа и трагических событий второй мировой войны. В спектакле о Марлен режиссер и автор инсценировки Баргман сумел избежать соблазна рассказать всю жизнь великой женщины за час сценического времени. За эти 60 минут зритель успевает лишь прикоснуться к тайне большого таланта, ему как будто приоткрыли дверь в квартиру стареющей звезды, но не успел зритель влюбиться - как двери тихо затворились. В спектакле про Эдит Пиаф Олеся Казанцева с большим азартом передает мальчишескую пластику Эдит, за которую ее и прозвали воробышком. Образ Марлен Дитрих вполне описывается определением «роскошная женщина». Олеся умеет прожить эпизоды Марлен на съемках ее первых фильмов, жадно ловящей слова режиссера, и тут же отправляется за ширму, так что зритель видит сгорбленную возрастом великую старуху говорящей по телефону с молодым человеком. Актриса сама играет всех возлюбленных своей героини: Ремарка, Хемингуэя, Габена, и каждый из них схвачен в какой-то узнаваемой детали, которую мы помним, в основном, по фильмам тех лет. Например, характерный для жанра нуар мужской плащ и шляпа, - перед нами эскиз Ремарка. Свитер грубой вязки, который актриса прикладывает к своей груди, так что ворот оказывается на ее длинной шее, — вот и портрет Хемингуэя готов. Габена мы увидим на экране в любовной сцене с Марлен, причем экраном послужит легкая портьера, складки которой, как волны на ветру, слегка искажают лица, так что облик мужчины и женщины неуловим. Так бывает в сновидениях и воспоминаниях, всплывающих непроизвольно на поверхность из глубины памяти. Олеся Казанцева великолепно поет. Из всего репертуара Марлен Дитрих режиссер выбрал настоящие жемчужины. Зал явно готов подпевать, да языки не все освоили. А вот Олеся Казанцева свободно переходит с французского на немецкий, затем на английский и обратно на французский. Произношение прекрасное, даже изысканное, чувствует она себя в европейской культуре как дома, совсем как Марлен Дитрих, знавшая языки с детства. Красота нарядов и романов со знаменитостями не мешает звучанию трагической ноты сопротивления фашизму. Марлен, также как и Эдит Пиаф, была активисткой антифашистского движения, не раз выступала на фронте, обморозила в окопах обе руки, так что должна была носить высокие перчатки всю жизнь после войны, пока выходила из дома. Марлен была настоящим воином в жизни, никогда ни на что не жаловалась, в ее мемуарах совершенно нет обвинений в чей-то адрес или обид за то, что ей не воздали должного. Изгнание из Германии мучило ее, однако она сохраняла достоинство, совсем как Томас Манн, который ответил на вопрос журналиста, как он живет без немецкой культуры: Где я, там и немецкая культура! Марлен Дитрих, конечно, была человеком мира, в то время как Эдит Пиаф осталась в памяти как француженка, одна из великих героинь Франции, рядом с Жанной Д'Арк и Марией Антуанеттой. Марлен Дитрих оказывается в пантеоне великих женщин золотого века кино. Если строить ассоциации, то она окажется рядом с Вивьен Ли и Одри Хэпберн, то есть в обойме американского кинематографа. Удивительное дело, даже расположение театра «Театрум» в здании великолепного музея автомобильной техники задает контекст для обоих моноспектаклей Александра Баргмана. Коллекция содержит великолепные образцы автомобилей, еще недалеко уехавших от «самодвижущихся колясок», и все они на ходу! Буквально можно залить в них керосин и ехать. (В двигатели первых автомобилей на углеводородах заливали бензиновые очистители из аптек и хозяйственных лавок). Вуатюр отомобиль - так назывались первые экипажи с механическим двигателем. Некоторые экземпляры музея уже были в деле, когда Марлен Дитрих только родилась. Год ее рождения известен неточно. То ли 1901, то ли 1904, она любила напустить тумана в свою биографию. Многие модели, например, грузовики и джипы времен Первой мировой, точно перевозили Марлен по местам боев. Вероятно, театр в Верхней Пышме мог бы сделать специальную экскурсию, посвященную автомобилям на первой и второй мировой войнах, да и машины в голливудских фильмах - богатая тема. И та и другая связаны с Эдит Пиаф и с Марлен Дитрих нитью живой истории. Можно позавидовать зрителям, которые увидят эти два спектакля впервые, два вечера подряд. Жители города Верхняя Пышма могут гордиться своим небольшим, но неповторимым театром, - постановки театра точно станут поводом для театрального туризма из других городов Свердловской области и всей России.
Иду не от трендов, а от себя
Знакомим вас с Ксенией Зимбель — художником-постановщиком спектаклей «Королевство кривых зеркал» и «Винни-Пух и все-все-все». В интервью вы узнаете об одной из самых интересных профессий в театре, о том, как актёрская деятельность помогает художнику в работе и с какими трудностями приходится сталкиваться в процессе постановки. — Ксения, по образованию вы актриса. В какой момент осознали, что хотите работать в театре? — Театр с детства был неотъемлемой частью моей жизни, естественной средой обитания: я выросла в актёрской семье, в четырнадцать лет впервые вышла на сцену, а к выпускному классу уже работала актрисой. Поэтому точки отчёта или ситуации, после которой случилось осознание, не было. Зато я хорошо помню момент, когда поняла: театр — это особенное место. То был спектакль «Хоббит, или Туда и обратно». В нём главную роль играл мой папа — актёр Озёрского театра драмы и комедии «Наш дом». Меня заворожил мир, созданный художником, впечатлили герои. Я забыла, что нахожусь в зрительном зале и словно очутилась в сказочной стране. — Поступление в театральный вуз — всегда целое событие. Расскажите, как это было у вас. — Для меня поступление в театральный вуз являлось не событием, а закономерностью. Я уже вовсю играла на сцене, когда директор театра предложил мне отправиться в Екатеринбург и поступить на заочное отделение. Прислушавшись к рекомендации, я в конечном итоге получила специализацию «Артист драматического театра и кино» (мастерская н.а. РФ Г. Н. Умпелевой и С. В. Фёдорова). — Как складывался творческий путь после окончания института? Это долгий и преданный путь, который складывается по сей день. С театром «Наш дом» мы находимся в моногамных отношениях. В том смысле, что я верна ему вот уже двадцать лет. — С какого момента началось увлечение художественным оформлением сцены? — В глубине души я всегда ощущала, что рисовать декорации хочу сильнее, чем играть среди них, однако желание это было невнятное. Впервые я почувствовала его в институте, оформляя наш дипломный спектакль «Каштанка», эскизы к которому делала на «коленке», используя оборотки театральных афиш. Пожалуй, именно тогда впервые ярко промелькнуло желание заниматься обликом сцены. Потом, правда, оно поутихло. Но однажды этот интерес пробудился окончательно, сработал точно бомба замедленного действия в нужное время и нужный час. Так с две тысячи двенадцатого года я начала активно пробовать себя в роли художника-постановщика, поначалу работая над сказками, небольшими проектами. Дело потихоньку шло, наконец, я сорвалась «из-под купола цирка» и поступила на художника-технолога сцены. — Вы увлекаетесь музыкой, входили в состав фолк-группы «DROPPS». Как основная — актёрская деятельность, вдобавок музыка и увлечение рисованием помогают создавать облик спектакля? — Актёрская деятельность очень помогает создавать облик спектакля. Находясь внутри, я лучше понимаю, как делать снаружи. Вообще, для меня музыка, костюмы и декорации — это те же актёры со своей партитурой и драматургией. Кстати, когда я работаю над оформлением спектакля, то прошу режиссёра отправить мне музыку для премьеры, чтобы погрузиться в атмосферу, нащупать её. Музыка очень помогает. — Без каких личных качеств сложно существовать в профессии художника сцены? — Без способности идти на компромисс. — Существуют ли тренды художественного оформления сцены? От чего они зависят? — Я иду не от трендов, а от себя, от эмоций и ощущений, возникающих после изучения драматургической основы будущего спектакля. — Вашим первым проектом в Театруме стала работа над «Королевством кривых зеркал» — расскажите с чем пришлось столкнуться в процессе создания мира Зазеркалья. — Столкнулись мы, конечно же, с зеркалами. Как поставить их так, чтобы в них не отразились ни зрители, ни актёры, стоящие за кулисами? Мы с режиссёром приняли решение обыграть это стёклами и экранами, в которых отражаются события сказки. А само Зеркало я одушевила. Оно стало персонажем, — и я считаю, что это послужило главным и нетривиальным выходом из положения. — А как были придуманы плюшевые декорации для спектакля «Винни-Пух и все-все-все»? — Меня попросили создать уютную историю для маленьких зрителей, поэтому я решила, что весь этот мир будет напоминать плюшевые игрушки. Из самых мягких тканей, подушек, одеял. Знаете, такая сказка перед сном. В душе я сама ребёнок, поэтому с большим удовольствием создаю именно сказочные миры. — Есть ли у вас мечта, как у художника? Возможно, хотелось бы поработать с конкретным материалом, произведением. — Желаний полно, идей миллионы, жаль, времени нет... Материал я оставлю, пожалуй, в секрете, а вот что я хочу давно попробовать (и обязательно попробую!), так это оформление в стиле барочной оперы: плоские, многослойные, сложно расписные декорации, которые шевелятся и двигаются.